МЕЧ КАК АРТЕФАКТ: НА ПРИМЕРЕ ФЭНТЕЗИ
…Сейчас мир опять начинает меняться. Проклятие Исилдура - Кольцо Всевластья - явилось из долгого небытия на землю. Нам предстоит великая битва. Сломанный меч будет перекован, и я отправлюсь с тобой в Минас-Тирит.
Дж. Р.Р. Толкиен
В условиях кризиса исторического сознания особый интерес вызывает освоение мифологических пространств и поэтому не случайным видится всплеск интереса к фэнтези. Наиболее заметна эта тенденция в постсоветском пространстве, так как предшествующая эпоха допускала употребление слова "фантастика" лишь с эпитетом "научная". Подобная "строгость" весьма симптоматична, ведь буквальное значение этого английского слова - "фантазия", находящееся в дихотомических отношениях со словом "реальность". И таким образом проблема приобретает уже антропологическое измерение: чего не хватает современному человеку в реальности?
На сегодняшний день отечественный читатель имеет огромное количество переводов (в основном с английского) произведений этого жанра, с которых и началось знакомство с ним, и уже достаточно большой объем русскоязычных произведений. При этом практически отсутствуют литературоведческие и культурологические работы, осмысливающие данное явление. И это вполне понятно. Ведь если для создания произведений фэнтези оказалось достаточно знакомства с классикой жанра (уже вполне сформировавшимся в мировой литературе "золотым фондом") и вдохновения отечественных неофитов, то классификация, систематизация, критика и научная оценка этого вновь образованного направления русскоязычной литературы требовала как набора некоторой репрезентативной массы материала, так и времени на ознакомление с ним. Попытки дать определение этому жанру предпринимались, как правило, самими авторами. Среди них можно привести следующие: "фэнтези - это современная авторская сказка (в отличие от народной, фольклорной)" (Б.Н.Стругацкий); "этот жанр - в отличие от материалистической научной фантастики - описывает мироздание с позиций объективного идеализма". (В.Гончаров); "это романы, содержащие описания событий, принципиально невозможных как при нынешнем, так и любом грядущем уровне развития позитивистского знания" (Н.Перумов). Наиболее емкое определение этому феномену дано С.Лемом в книге "Фантастика и футурология": "фэнтези - это сказка, лишенная оптимизма детерминизированной судьбы, это рассказ, в котором детерминизм судьбы подточен стохастикой случайности… Фэнтези принципиально отличается от сказки, ибо фэнтези это игра с ненулевой суммой, и вместе с тем не очень-то отличается от сказки, поскольку она одинаково антиверистична по отношению к событийному опыту" [1]. Приведенные определения манифестируют антиматериализм, антипозитивизм, антидетерминизм фэнтэзи, что уже во многом объясняет их популярность в условиях постмодернистской культуры.
"Англосаксы, доминирующие в фэнтези и создавшие сам жанр, имеют в своем распоряжении намного лучший материал: кельтскую мифологию. Артурианская легенда, ирландские саги и поверья, бретонский или же валлийский Мабиногион в сто раз более подходит как исходный материал для фэнтези, чем инфантильная и примитивно сконструированная сказка" [1].Таким образом, при попытках определить место и происхождение фэнтези, очевидно родство этого современного литературного направления с мифом, сказкой, эпосом и т.д. Антураж, предметный мир, атрибутика большинства произведений фэнтези также роднит ее с вышеупомянутыми литературными памятниками. Как правило мир фэнтези - это квазисредневековый мир, в котором авторы моделируют имманентную таковому миру обстановку и характер общественных отношений. Огромное значение в моделировании "возможных миров" имеет артефакт - причем, как в его культурологическом, так и в вульгарном, бытовом, смысле. Т.е. артефакт - не просто предмет изготовленный, сделанный (от лат. artefactum - искусственно сделанное), но также- "процесс или образование, не свойственные изучаемому объекту в норме" [2]. Обязательными атрибутами фэнтези являются объекты, обладающие сверхъестественными магическими (возможно, сакральными) качествами: меч-кладенец (Меч из Озера, Меч-в-Камне), Рунный Жезл (многочисленные магические посохи чародеев в произведениях фэнтези), Грааль, всевозможные Волшебные Книги с пентаграммами на обложках и проч. В этой связи напрашивается аналогия с четырьмя мастями карт Таро (четыре типа Младших Арканов) - мечи, жезлы (посохи), кубки (чаши) и монеты (пентакли) [3].
Из перечисленных атефактов наиболее часто в литературе фэнтези используется меч. Это весьма многозначительный символ, необычайно разнообразно трактуемый различными историческими традициями - и в то же время символ широко распространенный, знакомый читателю с детства, а значит и легко воспринимаемый им. Меч как артефакт - идеальный объект для исследования. "Артефакт функционирует в среде культурно-семантического поля (например, литературы), которое конституирует артефакт и определяет его материальный носитель. Артефакт полисемантичен и поэтому представляет собой абстрактный носитель культурной семантики, проявляющейся по-разному в различных контекстах использования" [4].
Поскольку, как уже отмечалось, корни фэнтези лежат в европейском средневековом эпосе, мы не будем останавливаться на вариантах трактовки этого символа, предлагаемого иными национальными традициями (азиатскими, к примеру). Так, в Индии меч - язык пламени - очищающий огонь - чистота. В Японии: "Он готов и утверждать себя и отрицать. Отрицать - это небытие, утверждать - бытие. Меч может быть и тем и другим, в зависимости от ситуации, в которую попадает", "меч стоит символом невидимого духа, поддерживающего полную активность ума и тела" [5]. Мы лишь отметим наличие этих концепций в принципе, равно как и библейскую трактовку меча ("…И из уст Его выходил острый с обеих сторон меч…"), также не имеющую непосредственного отношения к мечу, как символу в современной фэнтези.
"Артефакт имеет три основных составляющих его элемента: психоаналитический (устанавливает связь между артефактом и антропологическим побуждением), структурный (выявляет коммуникативно-функциональную доминанту) и герменевтический (определяет горизонты понимания и интерпретации)" [4].
В связи с первым (психоаналитическим) элементом артефакта возникает вопрос, почему именно меч является столь притягательным символом, почему образ человека с мечом безотказно находит быстрый отклик в сознании массового читателя. В контексте анализа побуждения тот факт, что меч в кинематографе и литературе - непременный атрибут положительного персонажа, является как причиной, так и следствием. С детства привыкнув видеть в руках "положительного" Конана (его роль исполнил в культовой ленте "Конан-варвар" обаятельный А. Шварценеггер) меч, тогда как его противники вооружены луком, секирой и молотом, массовый читатель (зритель) привычно связывает меч с героизмом, благородством, добротой, честью и т.д. - превращая его носителя в объект подражания. Но ведь изначально режиссер, сценарист, а прежде - автор исходного текста (в случае с Конаном - Роберт Ирвин Говард и его последователи) снабдил Конана именно этим атрибутом. Более того, в фильме история Конана, как автономного героя-победителя, начинается с обретения им меча древнего богатыря (возможно, самого Крома - бога-прародителя легендарного киммерийца). Кстати, такой эпизод традиционен для многих эпосов. Возьмем другой персонаж - на этот раз не фэнтези, а эпоса. Илья Муромец (герой не менее популярный, чем "разрушитель" Конан), немощный и увечный, сидит на печи тридцать лет. Затем - "калики перехожие", "ковшик водицы" и в итоге - "силушка богатырская". А дальше Илья "отваливает" неподъемный "камушек" и… Конечно - меч-кладенец. Согласно другому варианту былины, Илья наследует меч богатыря Святогора. Так или иначе, с момента обретения необычного меча (артефакта) здоровяк Илья превращается в профессионального воина - "богатыря". Аналогично, король Артур с каждым полученным мечом (из озера, из камня) обретает новый аспект могущества. И это не случайно, ведь в Средние Века меч - оружие исключительно профессионального воина. Это время узурпации военного дела горсткой профессионалов (во всяком случае, в Западной Европе, подарившей современной фэнтези ее архетип: "архетипом, прообразом ВСЕХ произведений в жанре фэнтези является легенда о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола" [1]). Каждый такой профессионал учился владеть оружием всю жизнь - начиная с детства, иначе он бы просто не успел подготовиться. Для того чтобы меч был грозным оружием - он должен быть в руках опытного фехтовальщика, тренировавшегося много лет. Дилетанту же от меча не будет никакого прока. Кстати, меч дорог, простолюдину он просто не по карману. Поэтому оружие ополченца - короткое копье, топор на короткой рукоятке, нож. Для владения ими ополченцу-дилетанту не требуется специальной подготовки, достаточно бытовых навыков. Длинный меч, длинная пика, боевой топор (на длинной рукоятке) - уже требуют профессионализма. С "господским" оружием дилетант не справится. Скорее всего, он просто откажется от меча в пользу чего-то более практичного и привычного для него. Умение фехтовать, даже просто ношение меча - прерогатива "комбатанта", представителя военного сословия, знати. Поэтому вручая Илье Муромцу меч-кладенец, автор (коллективный автор, представитель низших сословий) наделяет его боевым мастерством без всякой подготовки, "незаконным", если так можно выразиться, путем. Или же, в контексте нашей темы - фантастическим путем. Единожды получив меч (и статус "богатыря", профессионала), Илья может больше не пользоваться им непосредственно. Он одолевает "вражью силушку" используя "вострое копьецо", "стрелочки каленые", а то и голыми руками. Меч имел лишь сугубо символическое значение, превращая своего обладателя в мастера-профессионала. В случае с фэнтезийным Конаном - ситуация абсолютно аналогична; меч-артефакт появился в фильме лишь единожды. В дальнейшем он не проявляет себя никоим образом. Конан, в отличие от Ильи Муромца, тренировался, как и положено профессионалу, и поэтому обретение им артефакта является лишь знаком, символизирующим осознание Конаном себя в новой роли. "ЗНАК - материальный объект (артефакт), выступающий в коммуникативном или трансляционном процессе аналогом другого объекта (предмета, свойства, явления, понятия, действия), замещающий его. 3нак является основным средством культуры, с его помощью осуществляется фиксация и оценка индивидуальной и общезначимой информации о человеке и мире в культурных текстах" [4]. Взяв в руки меч-артефакт, бывший раб Конан избавляется от цепей (как физически, так и морально - он ощущает себя свободным человеком, свободным человеком с мечом в руке!) и начинает свой путь по страницам многочисленных фэнтезийных текстов.
Читатель, отождествляя себя с персонажем фэнтези, также подсознательно связывает собственные мечты о мгновенно ("незаконно") приобретенном могуществе с неким артефактом, визуализированным в фэнтези в виде заколдованного меча. Очевидно, здесь и следует искать источник притягательности образа человека с мечом для современного читателя - в мечтах о неестественным путем приобретенных возможностях. Обладание мечом-артефактом становится знаком трансформации субъекта (героя фэнтези и читателя, зрителя, отождествляющего себя с героем) в качественно новое состояние. И соответственно, автор фэнтезийного текста, наделяя своего героя волшебным мечом, формирует автоматически симпатичный образ.
Говоря о структурном элементе меча, как артефакта, необходимо учесть следующее. Поскольку мир фэнтези - мир, как правило, синтезированный, сотворенный единым разумом, то в нем, естественно, действует некая унифицированная система моральных ценностей. Следствием этой унификации будет гипертрофированно явная поляризация категорий "добро" - "зло", "свой" - "чужой" и т.д., свойственная единому же сознанию. Разумеется, "добро" и "зло" - это произвольно выбранные стороны конфликта, их распределение зависит исключительно от субъективных симпатий автора. Известно немало произведений, созданных на материале "Властелина колец" Дж.Р.Р.Толкиена, в которых "положительной" стороной в конфликте оказывается толкиеновское "Зло". Но, во всяком случае, сюжет фэнтезийного произведения в большинстве случаев связан с конфликтом субъективно назначенных "Добра" и "Зла". В этом конфликте у героя - особая миссия, для выполнения которой ему и необходим меч. Более того, герой получает меч именно для выполнения задачи, он достоин меча в силу того, что одна из участвующих в конфликте сил сочла его таковым. С момента обретения меча герой уже обречен на исполнение миссии. В обладании артефактом - не только особые права его владельца, но и особые обязанности. В некотором роде, можно констатировать, что герой, наделенный артефактом, приобретает "свободу тела" взамен на "свободу воли", ибо, как правило, приняв артефакт от одной из сторон, он уже обречен на участие в конфликте на стороне "дарителя".
Кстати, заметим попутно, что одна из причин популярности фэнтези, возможно - именно в этом упрощенном, поляризованном видении мира. Уставший от сложности современной постмодернисткой (постиндустриальной, возможно для русскоязычного пространства уместно сказать "постперестроечной") реальности читатель, или, допустим, подросток, впервые открывающий для себя "взрослый" мир, ностальгически жаждет простого и ясного - поляризованного - мироощущения. Читатель ждет, что его наделят "свободой тела" и избавят от тяготящей его "свободы воли".
Интересным представляется проследить, как меняется образ героя-"меченосца" при его переходе из древнего эпоса в современное фэнтезийное произведение. Если былинный Илья Муромец напоминает странствующего рыцаря, совершая подвиги словно из любви к приключениям и обретение им меча и богатырской силы Святогора не обязывает его ни к чему конкретно ("Опоясал Святогоров меч-кладенец И поехал в раздольице чисто поле" [6]), то уже в современном фильме А. Птушко чудесное исцеление Ильи и последующая передача ему меча Святогора каликами сопряжены с миссией: "Не дать в обиду родную Русь". Аналогичным образом благословение родителей, просто вскользь упомянутое в тексте былины - в современном, фэнтезийном, варианте трансформируется в конкретную мотивацию дальнейших действий Ильи: "Я на добрые дела благословенье дам, а на худые дела благословенья нет". Поведенческая доминанта обладателя артефакта определена - он выступит с миссией на стороне "Добра" против "Зла". Кстати, наиболее ранние варианты былины несут отпечаток дохристианской, политеистической, традиции, а потому и не навязывают герою жесткого стереотипа - к примеру, калики, напутствуя Илью, предупреждают его, в частности: "Не бейся и с родом Микуловым: Его любит матушка сыра-земля" [6], т.е. земля здесь - богиня, покровительствующая богатырям из рода Микулы Селяниновича. Поляризация мира в эпосе отсутствует (поскольку имеется пантеон, включающий и второстепенные божества), соответственно, отсутствует и жесткий поведенческий стереотип, навязываемый герою.
И, кстати, особо символичной предстает описанная в этой же былине смерть Святогора, заживо заточенного в гроб [6]. Пытаясь освободить побратима, Илья наносит мечом-кладенцом удар поперек, затем вдоль крышки гроба - на месте ударов вырастают железные полосы. И Святогор - великан, богатырь из старого, дохристианского, времени - умирает в гробу, помеченном крестом (!), образованным этими полосами, крестом, образованным ударами меча. Его меч наследует Илья Муромец, который только позже, став героем фэнтези (выросшей, вспомним, из христианского, монотеистического, а значит - поляризованного, эпоса), обретет вместе с ним миссию - "Русь-земле служить". Итак, герой фэнтези (в отличие от героя эпоса) берет свой меч (и одновременно - принимает миссию) и несет его, словно крест, по жизни на некую личную Голгофу.
Герменевтический элемент меча-артефакта предполагает трактовку меча, как образа креста, на что, кстати, намекает и сама традиционная форма крестообразной рукояти. Поясняя такой вариант прочтения данного символа, придется опираться не столько на литературные, сколько на исторические материалы, поскольку эта интерпретация смысловой нагрузки меча в фэнтези уходит своими корнями непосредственно в средневековые источники. Почему именно меч и почему именно крест? Ведь во времена античности наиболее распространенным и традиционным оружием (в том числе и в Европе) было копье. Если оценивать упомянутые виды оружия с военно-исторической точки зрения, то следует вспомнить, что копье может являться оружием коллективным, оружием гражданина, сражающегося в тесном строю таких же граждан, что соответствует античности, когда армия - это тесная фаланга граждан. Т.е. боевой строй копирует государственное устройство демократического полиса. Длинный меч, требующий пространства для размаха, для маневра - оружие индивидуальное, не допускающее использования в строю, что свойственно феодализму с его рыхлым государственным и военным устройством. Не случайно боги и герои античности вооружены копьем - например, Афина, покровительница Афин, традиционного оплота древнегреческой демократии. Еще в VI веке германцы, утверждая на царство своих "длинноволосых королей", вручали им копье, прообраз молнии Одина (Водана, Вотана). Но уже в католической средневековой Франции одна из реликвий, используемых в церемонии коронации - меч, меч-крест. "…В базилике святого Дионисия хранились регалии - предметы, необходимые для коронации, как-то: корона, жезл, меч и перстень…" [7]. Меч в качестве оружия-знака, оружия-символа сменил копье при переходе, с одной стороны, от языческих культов (с божественными молниями) к христианству (с крестом), с другой - при переходе от античной армии граждан (и раннесредневекового ополчения общинников) к феодальному войску конных профессионалов-"комбатантов". Разумеется, это взаимосвязанные аспекты одного и того же процесса, однако более подробное рассмотрение их связи и взаимного влияния выходит за рамки этой статьи.
Наиболее ярко символизм меча-креста прослеживается во времена крестовых походов. Военная и духовная стороны деятельности крестоносцев переплетаются настолько тесно, что меч становится "официальным" символом духовности. С 1347 по 1489 г. существовал даже Орден Меча [8]. Меч-крест в руках героя эпоса становится, таким образом, знаком не только его физической мощи, но и духовного совершенства. Именно во время торжества в Европе христианского меча-креста над языческим копьем-молнией были написаны дошедшие до нас саги, былины, легенды, или, что гораздо чаще - переписаны более ранние версии. При таком копировании переписчики - а это были, как правило, лица духовного звания - заменяли атрибуты героев на более привычные им, на более адекватные действующей знаковой системе, символы. Таким образом, фигурально выражаясь, копья Кухулина трансформируются в мечи Артура. И именно в Средневековье сформировались практически все современные нации, сложились их культурные традиции. Эти традиции, эти национальные архетипы были сформулированы в эпосах, которые, как уже отмечалось выше, послужили основой и архетипом большинству произведений фэнтези. Подчеркнем, национальные культуры практически всех современных этносов складывались и формировались в виде национальных эпосов, что позволяет их назвать "культурообразующими". Естественно, фэнтези, наследница исконных культурных традиций, берет свои символы и атрибуты именно из этих, "культурообразующих", источников, а не из более ранних, принадлежащих не существующим ныне цивилизациям. И не из более поздних, послуживших основой иным литературным направлениям.
Фэнтези находит отклик у читателя, видимо, и по той причине, что ее символика и атрибутика затрагивает некие глубинные струны души, формирует понятные, легко доступные и где-то даже ожидаемые читателем образы, доносит до нас и возрождает полузабытые символы и знаки, с одной стороны, напоминая нам о "старых добрых" истинах и постулатах национальных традиций, почти стертых влиянием глобальной постмодернистской культуры, с другой - наделяя знакомые артефакты и традиционные атрибуты новым значением, предлагая заново осмыслить и оценить их. Именно поэтому в эпиграф статьи вынесены слова героя фэнтези о сломанном мече, который надлежит перековать заново, ибо "сейчас мир опять начинает меняться" и в этом новом мире читатель нуждается в откованном заново старом символе.